- Ммм!.. Неужели нельзя потише! – Эйри метнул раздраженный взгляд куда-то в потолок. За последние полчаса он успел возмутиться бессчетное количество раз и понимал, что возмущаться остается теперь целый вечер. – Элитный дом, называется! Стены картонные!
Субботний вечер. Ничего поделать было нельзя. Соседи уже приступили к просмотру вечерних телепрограмм, и выклики из всевозможных шоу обещали не смолкать до ночи. Юки не любил телевидение. Тем более всю эту глупую, лживую болтовню. Никогда не любил: ни в детстве, ни в более зрелом возрасте, когда в его квартире начали мелькать всевозможные подруги и друзья. Он вспомнил взбалмошного Шуичи: грохот компьютерных игр, громогласное пение, стопки кассет Nittle Grasper по всей гостиной. Изредка Юки даже соглашался на просмотр клипа или концерта – время от времени в кадре мелькала фигурка Томы: неизменно изящная и уверенная поза, сосредоточенное выражение лица.
Писатель вздохнул и прислушался: в квартире ни шороха – слишком безжизненно. Если бы сейчас на диване в гостиной сидел Тома (пускай даже у телевизора), Юки, пожалуй, подошел бы с недовольным видом и сел бы рядом, смотрел вместе с ним любую чепуху, отпускал едкие комментарии и… наслаждался вечером. Но Томы не было. Сегодня он даже не позвонил ни разу. Эйри сам с трудом понимал, почему, но он редко, почти никогда не звонил Томе первым. Отчасти было приятно знать, что Сегучи сам позвонит, иногда хотелось удостовериться, что тот никуда не денется и в любом случае позвонит, а иногда было немного не по себе: вдруг Тома окажется слишком занят для него, Эйри.
Тем не менее писатель протянул руку за мобильным и нажал кнопку вызова. Он напряженно вслушивался в длинные гудки почти минуту, ровно до тех пор, пока оператор не сбросил звонок. Юки устало отложил телефон и выключил ноутбук, выглянул сквозь решетку жалюзи на улицу. Небо за окном хмурилось тучи клубились совсем низко над землей, грозя рассыпаться над городом то ли ледяным дождем, то ли крупным мокрым снегом.
- Темнеет, - отстраненно подумал он. – Тома скоро уже придет. Опять сердиться будет, что я не обедал.
Холодильник на кухне стараниями Сегучи был далеко не пуст, а Эйри, если брался за приготовление еды, то подходил к этому процессу весьма и весьма серьезно. Так идея перекусить постепенно переросла в идею романтического ужина при свечах.
Вскоре с довольной улыбкой Эйри уже застилал белой скатертью столик в гостиной, расставлял посуду и свечи, выбирал бутылку коллекционного вина. На кухне в большой сковороде под чугунной крышкой томилось поджаристое мясо и золотистый рис, тарелки были наполнены ароматным салатом, а в холодильнике выстроились вазочки со сливочным мороженым и тертым шоколадом. Не хватало лишь Томы.
Не утерпев, Эйри снова набрал номер, и снова никто не снял трубку. Он позвонил еще несколько раз подряд, но ответа не последовало. Когда из телефона, наконец, полилась мелодия Сегучи, Юки был уже порядком встревожен.
- Тома? Ты где? Ты не позвонил сегодня и трубку не берешь.
- Работаешь? Значит, все в порядке?
- Что значит, Рюичи хочет репетировать?! Имеешь ты право отдохнуть в свой выходной?
- Да? Не уверен. Когда ты закончишь?
- Через час? Встретить тебя? Ладно. Приезжай. Я жду.
Трудно сказать, был ли Юки больше огорчен или раздражен, но он решил проявить терпение и отправился к себе в кабинет, чтобы скоротать за работой время ожидания и заглушить голод. Прошел обещанный час, второй, пошел третий. Эйри еще раз позвонил Сегучи и снова не дождался ответа. Утомленное ожиданием воображение настойчиво рисовало пугающие картины: с Сегучи произошел несчастный случай, или Тома обиделся на какую-то мелочь и не хочет больше видеть Эйри, а может, Тома сейчас проводит время с кем-то другим…
В какой-то момент Эйри вдруг ощутил, что не может, да и не хочет ждать больше, что еще чуть-чуть, и он начнет вслушиваться в шаги на лестнице, если уже не начал. Настрой на романтический ужин испарился, словно его и не бывало. Юки налил себе виски и вытащил из сковороды ломоть мяса. Через полчаса бутылка опустела. Мясо так и осталось лежать на тарелке – писатель не смог проглотить ни кусочка.

Глава 6 – Все тот же день, но с другой стороны

Было так легко подсмеиваться про себя над взбалмошным мальчишкой Шиндо Шуичи, едва заслышав про его очередной творческий кризис. На заре карьеры молодого вокалиста такие казусы случались настолько часто, что президента не оставляло ощущение, будто бы тот вообще никогда из кризиса и не выходил. Однако с тех пор, как Юки в очередной (и последний) раз выставил парня за дверь, Тома перестал вдруг слышать нескончаемые вздохи Сакано и возмущения Кея. Говорили, будто бы Шиндо впал в глубокую депрессию, итогом которой стал новый великолепный альбом Bad Luck. Песни радовали мелодичностью, богатством аранжировок и… тончайшей любовной лирикой, составляя угрожающую конкуренцию творениям Nittle Grasper. С тех пор, как Шуичи расстался с Юки, успехи его группы круто пошли в гору. А вот Сегучи чувствовал, что дела его идут неважно. Как раз со времен сближения с Эйри.
- Кто бы мог подумать! Я, кажется, начинаю понимать Шиндо! Тесное общение с Эйри выматывает настолько, что на творчество не остается никаких душевных сил. Слава Богу, я не певец, не автор песен, а в плане музыки мне помогает Норико, – невесело рассмеялся Сегучи Тома и захлопнул дверцу машины.
В ранний утренний час площадка перед зданием была почти пуста, лишь чуть поодаль, в самом уголке был припаркован незнакомый автомобиль. Сегучи нахмурился и метнул недовольный взгляд на пост охраны:
- Спят они, что ли?
Но тут от машины отделилась мужская фигура – слишком знакомая, но все-таки трудноразличимая в полумраке.
- Совсем перестал без очков людей узнавать, - хмуро констатировал Сегучи и улыбнулся приветливей, разглядев в приближающемся силуэте Сакано.
- Доброе утро, Сегучи-сан! – поприветствовал он босса.
- Доброе утро, Сакано-сан! Вы так рано на работе в выходной! Спасибо, что относитесь к делам так ответственно, и все-таки вам бы стоило немного передохнуть! – снова улыбнулся Тома, и Сакано неуверенно улыбнулся в ответ.
Многое изменилось в жизни Сегучи за последние полгода, а больше всего – его отношения с окружающими. Редко, кто не разглядывал Тому исподтишка: то ли с любопытством, то ли с неприязнью, то ли со скрытой насмешкой. Даже члены группы – и те вели себя несколько иначе. И если Норико позволяла себе лишь следить за Сегучи своими внимательными, спокойными глазами, то несдержанный, избалованный Рюичи не стеснял себя, порой, ни во взглядах, ни в высказываниях. Тем более, что сам президент чувствовал: его игра в последнее время никуда не годится, а неожиданный роман хоть и сделал непревзойденную рекламу коллективу, отбросил неприятную тень как на творчество, так и на отношение к группе в целом. То же касалось и связей с деловыми партнерами. Тома был честен с собой, и привести в свое оправдание ему было нечего. Сложные ситуации возникали перед ним не впервые, Сегучи умел нести свое имя с достоинством, но… не имел права показать, насколько ему порой приходилось тяжело.
Из всех людей, которые действительно остались верны президенту, первым был именно Сакано с его неизменно восхищенным взглядом и всегдашней готовностью помочь в любом деле. Неудивительно, что Тома был от всей души рад видеть своего помощника и соперника этим ранним утром.
- Вы купили машину?
- Да, Сегучи-сан, я подумал, это может быть полезным, и выкроил для время в рабочем графике. Но теперь приходится приходить по утрам раньше! – радостно отрапортовал Сакано.
- Поздравляю Вас! Что за автомобиль Вы выбрали? Я не разглядел.
- Ауди, Сегучи-сан, я решил последовать Вашему примеру. Не зря же Вы всегда покупаете именно эту марку.
- Действительно, Ауди – моя слабость. Можно, я как-нибудь поподробнее познакомлюсь с Вашей красавице? Сейчас я, к сожалению, уже не успеваю…
- Может быть… - Сакано запнулся. – Может быть тогда после работы? Сегодня.
- Давайте, - просиял Сегучи на предложение Сакано. Он действительно обрадовался возможности посмотреть последнюю модель своего любимого автомобиля, к тому же, искренне хотелось сделать помощнику приятно.
- Договорились, Сегучи-сан! Я буду Вас ждать!
- Спасибо! Доброго дня, Сакано-сан! Успешной работы! – они разошлись по своим кабинетам в приподнятом настроении.
На этом, пожалуй, и был исчерпан лимит приятных событий на день. Большая часть отчетных документов, оказавшихся сегодня на столе Сегучи, таила в себе массу грубейших ошибок, композиции на пробных дисках приоритетных коллективов звучали сыро и невыразительно, в то время как сроки по контрактам начинали поджимать. Переговоры с крупной иностранной радиостанцией также можно было назвать неудавшимися – единственное, в чем стороны достигли компромисса, так это в решении отложить обсуждение вопроса до следующего месяца. Вторая половина дня была отведена под личные репетиции Сегучи в составе Nittle Grasper. По обыкновению Тома открыл репетиционную на полчаса раньше назначенного времени, чтобы немного размяться, настроиться и передохнуть. Устроившись на высоком табурете перед синтезаторами он развернул партитуры, честно пытался вникнуть в последние заметки Норико минут десять, и наконец, удостоверившись в бесполезности сего занятия, задремал.
- Тооомааа! – от неожиданного вопля Сегучи резко вздрогнул и покачнулся на стуле, теряя равновесие. – Кумагору уже здесь! – дурашливо проорал Рюичи, и Тома одним махом сверзился со своего пьедестала, сшибив синтезаторную установку.
- Рюичи… - хрипло выдохнул клавишник и, вмиг забыв про ушибленные локти, прямо как был, на четвереньках, метнулся к поверженной аппаратуре. – Разве можно так кричать? – мягко подытожил Тома.
- Но Тооомаааа, - обиженно протянул солист. – Я был так рад тебя видеть, зачем ты так с Кумагору?
- Репетиция откладывается, - обреченно вздохнул Сегучи и отправился оформлять заявку в отдел снабжения.
Nittle Grasper принялись за работу с опозданием почти на час. Невозможно усталый и выбитый из колеи, Сегучи чувствовал, что играет из рук вон плохо. Раз за разом он сбивался с ритма, спотыкался, вступал со своей партией не вовремя или просто вдруг отключался. Рюичи был вне себя. Он совершенно уже успел забыть, кто, по сути, виноват в сегодняшней задержке, и совершенно не желал понимать, что кто-то, кроме него, мог устать, быть не в настроении, что иметь свои планы на вечер. Солист требовал продолжения репетиции.
- Тооомааа! Ты все время все портииишь! Играй как следует! – капризно возмущался Рюичи. – Ты же сам говорил, у нас концертный тур на носу, ничего не готово!
- Да, Рю-тян, - как можно приветливее старался отвечать Сегучи. Украдкой позглядывая на часы, он понимал, что обещанный Юки час уже давно истек. Атмосфера в коллективе накалилась до предела, о перерыве не могло быть и речи. Чтобы не спровоцировать скандал, Тома молчал и лишь тревожно вздрагивал, вновь попадал мимо клавиш, снова и снова ощущая вибрацию мобильного в кармане.
Когда, наконец, репетиция была завершена, президент вылетел из душной комнаты, едва попрощавшись. Он вихрем пронесся по пустынным коридорам, натягивая на ходу плащ.
- Нужно вызвать такси и срочно позвонить Эйри! – беспокоить шофера в столь поздний час было совестно. - Если я не могу быть дома сейчас, не стоит лишать этой возможности кого-то еще. Вечер в кругу семьи – этого не заменят никакие деньги.
Он в спешке выхватил из кармана телефон, набрал было нужный номер и… недоуменный взгляд его уставился в потухший экранчик.
- Вот ведь! - он выругался про себя совершенно нецензурно и свернул к посту дежурного на выходе.
- Сегучи-сан! – неожиданно окликнули его со скамейки.
- Сакано-сан? Вы еще здесь? – сказать по-честному, Тома уже успел подзабыть за всеми своими заботами об утреннем обещании.
- Мы же договаривались, что я подожду Вас после работы, верно? Понимаю, сейчас уже поздно, но… может быть Вы не будете брать машину, я довезу Вас на своей?
- С удовольствием! – на излишние колебания времени уже не оставалось, нужно было попасть домой как можно скорее. – Сакано-сан, мне, действительно, очень неудобно, что так задержал Вас…
- Пустяки! Куда мне спешить?..
Быстрым шагом они направились к машине.
- А действительно, у Сакано ведь совсем никого нет… - вспомнил Сегучи с сожалением. – Если бы у меня не было Эйри, торопился бы я куда-то сейчас?..
С удовольствием расслабившись в кресле, Тома блаженно вдохнул ароматный теплый воздух – пахло свежими гамбургерами – излюбленным лакомством президента.
- Ммм… какой запах… обожаю… - изголодавшийся за день организм требовал ужина.
- Сегучи-сан, я, пока ждал Вас, заказал гамбургеры и колу. На Вас тоже взял. Угощайтесь! - Сакано протянул пухлый, хрустящий пакет в руки Сегучи.
Красивый новенький автомобиль аккуратно двигался по пустынным улицам ночного Токио. Двое в салоне – пассажир и водитель ехали молча, но тишина между ними не была напряженной. Скорее, умиротворенной и чуточку сонной. Кто-то мог бы удивиться, узнав, что Сакано может говорить не только о работе. Удивиться мог бы кто угодно, только не Сегучи. Тома знал, стоит только слегка подтолкнуть помощника в сторону нормального человеческого общения, и… он проявит себя как незаурядный, интересный собеседник. Сегодня разговор не продлился долго - президент слишком устал. Сегучи, мог бы задремать, но волнение быстрыми, едва ощутимыми толчками пульсировало в солнечном сплетении:
- Скоро. Скоро я буду дома. Эйри ждал меня. Я не пришел, опоздал. Он снова провел день в одиночестве… Я тому виной. – Сегучи вздохнул. – Так хочется увидеть его, но… лучше будет, чтобы он спал…
Больше всего на свете Сегучи беспокоился о том, чтобы его Эйри было хорошо. По возможности, во всем и всегда. Чтобы он был здоров, сыт, доволен. Поэтому, взглянув непроизвольно на четкий профиль умного, интеллигентного Сакано, президент загнал куда подальше мысль о том, что было бы невообразимо приятно увидеть сейчас на его месте Эйри.
- Главное, чтобы не ждал меня, не беспокоился… - Тома мечтательно улыбнулся и представил, как тихонько проскользнет в спальню и осторожно, чтобы не нашуметь, юркнет под одеяло рядом с любимым.
Сегучи коротко поблагодарил Сакано и наскоро попрощался. Не в силах дожидаться лифта, он взлетел до нужного этажа почти бегом, едва перевел дыхание перед дверью и осторожно повернул ключ в замке.

Глава 7 – Пока без названия (о неприятностях)

Стрелка часов плавно подбиралась к двенадцати, когда в прихожей, наконец, звякнул домофон. Писатель вывалился из мутного забытья совершенно пьяный и до крайности злой. Он сел и прислушался: перестук шагов за дверью, поворот ключа в замочной скважине, тихий шорох в прихожей, по коридору и… Сегучи, неуверенно остановился на пороге гостиной.
- Эйри, ты не спишь? – неуверенно спросил он после секундного молчания. В комнате стоял стойкий запах алкоголя.
Юки не ответил.
- Эйри… Рюичи очень хотел отрепетировать до конца последнюю композицию, мне пришлось задержаться. Я не мог взять трубку. А потом на телефоне пропала зарядка. Ты… сердишься?..
- Эйри!..
- Я Эйри! – резко выдохнул Юки. – Плевать я хотел, где тебя носит!
- Что ты говоришь?! – Сегучи сел на краешек дивана рядом с Юки. – Не надо так…
В темноте комнаты он, наконец, различил пустую бутылку из под виски и стакан, изломанные свечи на столе, разбитые столовые приборы. Окурками было усыпано буквально все.
- Эйри, ты пил? Пойдем спать, поздно уже. А утром поговорим, - Тома поднялся было и протянул писателю руку. – Пойдем!
- Значит так вот! – резким рывком Юки дернул Сегучи обратно на диван.
- Что ты делаешь?! – срывающимся голосом.
- Спать ты, значит, собрался?! – с сарказмом продолжил писатель, не обращая внимания на шокированный тон Сегучи. – А как же ужин, Тома? Как насчет романтического ужина, который я готовил для тебя, и не менее романтической ночи любви, которую ты мне подаришь в ответ?!
- Я не голоден! Сакано…
- Ах, Сакано! Да, на Сакано у тебя всегда есть время! С чего бы этот молодчик вечно за тобой увивается?! А?
- Что ты несешь? Он просто подчиненный…
- Ты снова об этом!?. Ничего, сейчас я заставлю тебя забыть и о Сакано, и о работе. Будешь помнить только обо мне.
Жестким движением Юки толкнул Тому назад, прижал к спинке дивана и грубым, злым поцелуем запрокинул его голову. Слишком увлеченный, слишком яростный, писатель не заметил, как вина и испуг, плескавшиеся в глазах Сегучи, сменились внезапно холодным гневом. С неожиданной силой тонкая ладонь президента вывернулась из захвата, острые зубы беспощадно скользнули по губам писателя, резкий удар в солнечное сплетение отбросил его прочь. Никто и никогда не смел касаться Сегучи так! Потому никто никогда не догадывался, какая сила и ловкость скрыта в его таком хрупком с виду теле.
- Ты пожалеешь об этом, - презрительно выплюнул Тома и уверенно зашагал вон из квартиры. Эйри лишь приподнялся, переводя дыхание, и ошалело проводил Сегучи взглядом. Кровь темной струйкой стекала по его подбородку.
Тома выскочил из подъезда и резко повернул в сторону главной улицы. Он шел почти бегом, его колотила крупная дрожь. Сегучи не сразу обратил внимание на торопливые шаги за своей спиной, а заслышав, не стал оборачиваться - лишь прибавил ходу.
- Стой, Сегучи! Без глупостей! - окликнул чужой голос.
Президент остановился и медленно обернулся.
- Без глупостей, я сказал! - лба Томы медленно коснулось ледяное дуло пистолета.

Глава 8 – Без Сегучи

Юки не смел оторваться от дивана и догнать Тому, не смел пошевелиться, не смел поднять пристыженного взгляда. Он остался недвижим – лишь вздрогнул от резкого хлопка двери, который, казалось, долго еще звенел в тишине. Перед глазами застыло выражение лица Томы – такого Сегучи писатель не видел никогда. Юки вспомнил вдруг, с каким трепетом к нему относятся подчиненные. Эйри любил посмеиваться про себя, наблюдая за работниками NG в момент появления президента: все как один тут же становились нервными и суетливыми. В присутствии Томы, который никогда даже голоса не повышал! Теперь Юки понял все.
Повинуясь внутреннему порыву, писатель подобрал со столика бутылку и со всего маху запустил ею в стену. На мгновение в воздухе разлетелись мириады осколков и усыпали диван, паркет, самого Юки. Тот лишь вяло встряхнул руку – сил на истерику не осталось. Только пустота. В нетрезвом мозгу сменялись расплывчатые тревожные образы – один причудливее другого. Сам того не замечая, Юки провалился в забытье, а потом, ближе к утру, в глубокий тревожный сон.
***
- Где Тома?! – эта мысль вспыхнула в голове, как только Эйри осознал, что больше не спит.
Сегучи дома, разумеется, не было. Вчерашний вечер Юки помнил. Даже слишком хорошо для человека, который был настолько пьян. И все-таки… Память рисовала до того безобразные сцены, что верилось в них с трудом.
- Паршиво!.. До чего же паршиво… - этот невнятный стон относился не столько к физическому состоянию писателя (хотя самочувствие было, действительно, скверное), сколько к душевному.
Юки насунул тапки (в отличие от большинства японцев, он не любил ходить дома босиком) и двинулся в кухню по хрустящему от битого стекла паркету. Таблетка аспирина, стакан воды, сигарета. Унылый взгляд в никуда. На часах было около двенадцати, когда писатель, наконец, почувствовал в себе силы оглядеться: переворошенная скатерть на столе, осколки, окурки, остатки ужина... В гостиной до сих пор витал алкогольный дух, чуть приглушенный едким табачным дымом. Эйри распахнул окно и впустил в комнату поток холодного, сырого, но все-таки куда более свежего, чем внутри, воздуха. Со вздохом он принялся приводить жилище в порядок. Мысли и чувства его сновали в смятении:
- Куда все-таки Тома пошел?! На работу, наверное. А может, к себе домой… Ничего. Куда он денется? Объявится, как обычно. Он всегда возвращается, - убеждал себя Юки.
- Вчера он, пожалуй, был слишком взвинчен. Явился заполночь, да еще и дверями хлопал! Хотя… я, конечно, тоже проявил нетерпение. Но это ничего… Наверное, лучше сделать вид, что ничего не произошло. Пусть знает, я тоже могу быть лояльным.
Юки в задумчивости останавливался, снова продолжал движение по квартире, не замечая происходящего. Собственно, ничего и не происходило. Но чем дольше писатель оставался наедине с собой, тем меньше оставалось уверенности в своей правоте, а время тянулось и тянулось так тоскливо, тревожно.
- Я ведь обидел его вчера, должно быть. Тома рассердился на меня впервые в жизни. Ударил даже... И у него было такое страшное лицо! Еще бы! Я был пьян до безобразия, я снова грубил, я… я… пытался применить к нему силу!.. Ну за что я себе такой?!. – со стоном он закрыл лицо руками.
- Я был так зол и пьян. Зачем я напивался?! Зачем Тома не пришел раньше? Почему работа у него всегда на первом месте? Не я, а Рюичи, Сакано, Норико, музыка, концерты, переговоры?! Всегда я был самым важным, а теперь – нет. Выходит, раньше он не мог заполучить меня и делал все, чтобы добиться своего, а теперь, когда достиг, потерял ко мне интерес?!. Я снова один, заперт в четырех стенах, а он… работает? Спит? Развлекается? Он даже не позвонит. Воспитывает меня? Если я ему, вообще, нужен со всеми своими тараканами. Ожидал, должно быть, что с его появлением я стану таким белым и пушистым, ласковым домашним зверьком? Ха! Всем известно, какой я бездушный ублюдок! Я должен подделываться под каждого, кто возжелает меня?! Как бы не так!
Настроение Юки плавно перетекало из одной крайней точки в другую, а сам он с переменным успехом пытался скрыть от себя одно: он ждал Сегучи.
Проходя уже, наверное, свой сотый круг по прихожей, Эйри остановил свое внимание на полочке: из груды мелких безделушек выглядывал мобильник Томы.
- Так вот оно в чем дело! – обрадовался Юки. – Вот, почему он не звонит! Забыл мобильник! Надо позвонить ему и сказать, чтобы не волновался. Знаю я! Записная книжка забита уникальными номерами, а он с такой рассеянностью постоянно телефон где-то бросает, - он взялся за сотовый.
- Батарея разрядилась, похоже… Ах, да, он же говорил что-то вечером…
Как только причина молчания Томы прояснилась, на душе у Юки мгновенно полегчало.
- Пойду проветрюсь. Слишком голова болит, - решил он. – А если Тома будет звонить на домашний, что ж, пускай поволнуется. К тому же есть автоответчик.
Вернулся писатель, когда на улице уже начало смеркаться. Свежий воздух установил планку его настроения во всегдашнюю позицию «чуть ниже среднего». Всю прогулку Юки только и делал, что не думал о Томе. Точнее, пытался не думать. Результатом того стало решение… извиниться перед тем как можно скорее. Еще издали подходя к дому, Эйри непроизвольно начал всматриваться в окна своей квартиры. Свет не горел. На мобильный Тома так и не позвонил, впрочем, на домашнем телефоне вызовов от него тоже не значилось. Зато бодрый голос Рюичи на автоответчике увещевал Сегучи взять трубку. Едва Юки успел сообразить, чтО значил этот звонок, как телефон снова мелодично звякнул. Забыв обо всякой выдержке, он рванул трубку к уху вместе с первым же гудком.
- Да! - рявкнул он, абсолютно наплевав на приличия. На том конце провода не произнесли ни слова.
- Сегучи? – переспросил он.
- А! Алло! Это Юки?! Можно мне поговорить с Томой? Я пытаюсь дозвониться больше часа! Скажи, это Рюичи звонит! - протараторил солист NG.
- Рюичи?.. Сегучи нет дома, - писатель почувствовал, что ему становится не по себе.
- Нет дома? – задумчиво повторил за писателем Рюичи. – Ааа, Тома должно быть, сердится на меня из-за вчерашнего? И синтезаторы тоже… Я нечаяно его напугал! И-извините, я его слишком задержал вечером. Это я виноват. Передайте, что я прошу прощения! Теперь он может подойти?
- Сакума-сан, Сегучи нет дома. Я говорю серьезно, - еще раз проговорил Юки. - Что-то случилось?
- Ну… вообще-то у нас репетиция в четыре. Должна была быть. Он не пришел и трубку не берет. Я хотел передать ему мои извинения, мы с Норико понимаем его решение прогулять сегодня. Он очень много работает. Но все-таки лучше было предупредить нас, чтобы мы тоже не приходили… Все-таки… - продолжал и продолжал Сакума.
- Погоди! Тома сегодня на репетиции не был?! – сердце Юки оборвалось. – Он, вообще, был сегодня на работе?!
- Неа, не был… Почему ты спрашиваешь?..
- Да так… Вешаю трубку! – по обыкновению Эйри свернул разговор, не попрощавшись.
Он встревожился не на шутку.
Юки сбросил вызов и, не задумываясь, набрал номер особняка Сегучи.
- Ну возьми, возьми же трубку, Тома! - шептал он, отсчитывая гудки в трубке.
- Слышишь ты меня, подойди к телефону!
Но раз за разом аппарат на том конце переключался на автоответчик.
- Бесполезно! - выругался писатель, потеряв всякое терпение.
- Тома! Я не имею ни малейшего понятия, где ты. Ты мог хотя бы позвонить после того, как ушел посреди ночи. Я... - он хотел сказать "волнуюсь", замолк на секунду и передумал. - Я не понял, мне готовить ужин на тебя? - и положил трубку.
- Вот так - почти хорошо. Я виноват не больше него самого. Если он хотел заставить меня поволноваться, ничего не выйдет! Пускай перезвонит! Он, наверняка, дома.
Так решил Юки. Но уже через полчаса снова принялся набирать номер Томы. С прежним успехом, впрочем. Писатель оставил второе сообщение, позднее - еще несколько. Он спрашивал, ждать ли Тому домой сегодня, выражал готовность подвезти его, если потребуется, просил перезвонить, извинялся, наконец, уже не скрывая беспокойства. Все безрезультатно. Телефон молчал по-прежнему.
Эйри не выдержал - схватил ключи от машины и спустился в гараж. По дороге он придумывал все новые предлоги для своего появления. Забытый мобильный был самым подходящим из них.
Еще не выйдя из машины, Юки бросил взгляд на окна особняка – темно. Он приотворил калитку и мягко ступил на усыпанную листвой дорожку, поднялся на крыльцо, без особой надежды дернулся в дверь и позвонил. Ответа он не ждал. С первого взгляда было видно, что особняк необитаем, дверь не открывалась как минимум с начала осени.
- Где же ты, Тома?..
Юки сел на ступеньки, как когда-то сиживал вместе с Томой, и устало вздохнул.
- Что же я наделал… Где мне тебя искать?
На ум приходили воспоминания того далекого вечера… Юки спешит по дорожке к крыльцу – в темноте фигурка Томы кажется такой нереально хрупкой и беззащитной… Или… Сегучи, завернутый в плед, сидит с кружкой на диване, а Юки набирается храбрости и целует его… Дрожащие руки Томы ласково обвивают Эйри так, будто бы хотят обнять его всего целиком, а губы целуют с неожиданной решительностью… И нежность – такая нежность в этих огромных, по-детски распахнутых глазищах… И нежность в сердце, в ледяном сердце Юки тепло, счастье чуть-чуть с сумасшедшинкой и желание – горячее, всеобъемлющее. И даже больше – желание быть нежным, быть ласковым, теплым, добрым! Желание не причинить боли, не испугать, ведь это Тома рядом – То-ма!.. Легкие прикосновения, смешавшиеся дыхания, неуверенное движение в сторону спальни… Ощущение стремительного падения, небо, а не потолок, мягкие касания – кожей по коже, лицом к лицу, дрожь, снова дрожь и нежность, ритмичные движения и… судорожная вспышка, и миллиарды звезд, на мгновенье рассыпанных в ночи…
Куда? Куда все это исчезло?! Юки не знал. Он понимал только то, что снова, в который уже раз, потерял свое счастье. А может, просто привык и перестал замечать… Больше всего на свете хотелось сейчас прижать к себе Сегучи – своего Тому. Все, что угодно –просить прощения, стоять на коленях, целовать его руки, плечи, лицо, зарыться в его душистые волосы, согреться его теплом, не думать ни о чем.
- Чушь! – вслух одернул себя писатель и поднялся.
Порывы ледяного ветра трепали его волосы, расшвыривали кругом крупные градинки вперемежку с дождем. Юки поежился – было слишком холодно. Без Сегучи.

Не чувствуя усталости, Юки опустился на диван. За вечер он успел объехать еще несколько баров, любимых Томой, и, после некоторых размышлений, обзвонить пару-тройку знакомых. Сегучи никто и нигде не видел. Конечно, он мог снять номер в любой гостинице Токио или уехать в другой город. Это делало дальнейшие поиски почти невозможными.
- Если бы с ним что-то случилось… Конечно, его бы опознали… узнали, - испуганно поправил себя, - сразу, у него ведь документы с собой, да и лицо его слишком часто мелькает перед публикой, - успокаивал себя Эйри, неотрывно отслеживая программу музыкальных новостей.
Юки заваривал чай на кухне, когда в прихожей зазвонил домофон. Вздрогнув, он чуть не ошпарил себя кипятком из чайника, но не обратил на это ни малейшего внимания. Бросив все, он помчался к двери:
- Да!?
- Ю-ки? - с американским акцентом. - Это Кей.
- Да, - вновь помрачневший писатель впустил гостя.
В поисках Томы Юки позвонил и Кею. Тот, казалось, недоуменно пожал плечами на вопрос писателя, но поразмыслив немного, решил заехать и выяснить подробности исчезновения Сегучи из первых уст.
- Значит, он так и не объявился... - молвил Кей, дослушав рассказ Эйри до конца.
- Нет. Как видишь.
Писатель был удивлен до предела, когда понял, что без малейшего стеснения выложил американцу все (ну, или почти все) произошедшее за последние сутки.
- Но он же работал на ФБР - так говорят? Он просто мастерски вытягивает подробности. А раз работал на ФБР, значит, и найти Тому может помочь, - мысленно успокоил себя Юки.
- Значит так. Искать Тому сейчас - все равно, что искать иголку в стоге сена. В полицию пока не звони. Если Сегучи просто решил уйти в подполье, он совершенно не одобрит той, шумихи, что мы поднимем. Ждем до утра. Тома либо объявится на работе - значит, все в порядке, я тебе позвоню, дальше сами разберетесь. Либо он на работу не придет. В этом случае я тебе все равно позвоню. А ты обратишься в полицию.
- Хорошо, - слова Кея навели некоторый порядок в его голове. И даже чуточку успокоили.
- Да! На всякий случай подумай, не случалось ли чего-то подозрительного в последнее время. Вспомни, что рассказывал тебе Тома о своих делах. Главное, без паники, - добавил перед уходом американец.
***
- Ну и зачем я его успокаиваю?! Сначала Шуичи всю душу вымотал этот парень, а теперь за президента принялся! За Тому! Все почему-то считают, что Сегучи железный, а когда что-нибудь случается, начинают паниковать! - злился Кей по дороге домой. – И куда, действительно, Тома мог подеваться?
***
Время тянулось мучительно долго. Юки не стал ложиться спать, чувствовал, что не сможет сомкнуть глаз. Он уже понял, что Тома не придет в эту ночь, и не прислушивался больше к каждому шороху на лестничной клетке. Едва на часах высветились цифры 07:00, - время, начиная с которого было можно застать Тому в офисе - Эйри набрал его рабочий номер. Трубку никто не снял, и Эйри решил не повторять попыток как минимум до девяти:
- Если я буду названивать ему каждую минуту, просто сойду с ума.
Писатель думал всю ночь, прикидывая так и этак, куда мог пойти Тома. Особых идей не было. Мог ли он уехать в другой город или за границу? Мог, но навряд ли стал бы. Мог ли он просто подговорить всех знакомых, чтобы проучить его, Юки? Мог, но шутка затягивалась, и при таком раскладе Сегучи рисковал шумной оглаской. Родственников у Томы почти не было… В общем, Юки почти зашел в тупик. Был, конечно, еще один вариант, но Эйри не хотелось, совсем не хотелось принимать его как вероятный. Про необычную манию преследования, охватившую Тому в последнюю неделю, и о которой тот упоминал на днях, Юки вспомнил сразу, как только Кей попросил собрать в памяти все необычное, что тот мог подметить. В любом случае, предположить, кто бы это мог преследовать Тому, было слишком просто, а выбрать верный ответ почти так же нереально, как обыскивать все гостиницы города. И все же...
- Фанаты... Всех знаменитостей преследуют фанаты! И они вовсе не так безобидны, как может показаться! - очень некстати на ум пришел случай с Джоном Ленноном. - Конкуренты? Обычные грабители? Вымогатели или шантажисты? А что, если кто-то захотел припугнуть меня, а Тома лишь инструмент?!.
Эйри позвонил Сегучи в девять, в девять ноль пять, хотел позвонить еще, но вовремя понял, что готов тупо нажимать кнопку автонабора и до бесконечности вслушиваться в гудки.
- Бесполезно!..
В начале одиннадцатого Кей появился на пороге квартиры и своим деланно бодрым, громким голосом отчеканил:
- Ю-ки! Обращайся в полицию! Он не пришел!

Глава 10 –

- Я повторяю, Сегучи! Ни с места!
- А что иначе? Вы будете стрелять? – Тома почувствовал, как внутри все похолодело.
- Буду стрелять. Совершенно верно!
- У Вас не хватит на это смелости, Айзава-сан! – только не выдать испуга, иначе, все пропало.
- Ха-ха-ха! – не смех - зловещие лающие звуки. - К счастью, я поджидал тебя столько времени не для того, чтобы тут же пристрелить. Эй, ребята, берите его, уезжаем! – из-за угла появились два головореза, в мгновенье ока связали Сегучи руки.
- Бежать! Я должен бежать, звать на помощь, но кого?! – улица была пустынна, все пути к отступлению отрезаны. Тома последовал к машине, не сопротивляясь. Последнее, что он впоследствии мог припомнить об этом эпизоде – это тупой удар по голове и ощущение ускользающей реальности.
***
Звон в ушах и ломота во всем теле – вот, что почувствовал Сегучи, приходя в себя. А еще, нестерпимая боль в голове, солоновато-металлический привкус во рту, жажда и холод. Президент попробовал шевельнуться, и в следующую же секунду его окатило потоком ледяной воды. Тома сморгнул в попытке сфокусировать взгляд, но увидеть ничего толком не успел: мутная картинка перед глазами качнулась, чьи-то крепкие руки встряхнули его и рывком поставили в вертикальное положение.
- Очухался, наконец, мразь! Теперь у нас есть время поговорить! Много, много времени! – неприятно растягивал слова резкий голос.
- М-м-м… - Сегучи шумно вдохнул в попытке погасить стон. - Айзава, что тебе нужно от меня?!
Президент задавал этот вопрос бессчетное количество раз. Он пытался понять, что происходит каждый раз, когда приходил в себя. Снова и снова кошмар повторялся. Президент потерял счет времени, в голове все перемешалось. Тома, казалось, каждую секунду бодрствования ощущал эти грязные, грубые прикосновения, толчки, горячие, липкие руки, пробирающиеся под одежду, шарящие по всему телу. Казалось они были везде внутри, снаружи, раздирали плоть, размазывали кровь, и пот и… грязь, и…
- Нет, только не слезы! – Сегучи сжался всем своим существом. – Нет, они не увидят моих слёз никогда! Я лучше умру! Умру!..
Боль, непрекращающаяся боль пульсирует в каждой клеточке. Удар за ударом – свернуться клубком на сыром бетонном полу, закрыться, спрятаться. Тяжелые армейские ботинки по хрупким пальцам, тонким запястьям. Не уберег. Холодное прикосновение лезвия к щеке, вновь заставляет подыматься, открывать глаза, смотреть, слушать, пытаться понять… Ах, если бы украсть этот нож, остаться с ним один на один. Но они заберут его снова.
- Поскорее бы!.. Нет! Эйри будет плакать… Плакать? Нет, Эйри не будет плакать никогда… Теперь я знаю, каково это… Он вынес это. И я должен держаться!
- Я сказал, смотри мне в глаза! – громкий окрик.
- Опять он орет, ублюдок этот. В глаза?! Да, в глаза! Сейчас ты снова спрячешь взгляд, не выдержишь, шакал трусливый, - Сегучи впился взглядом в Айзаву, тот ощутимо вздрогнул в попытке сломить его сопротивление, зажмурился и ударил наотмашь.
- Ты заплачешь, Сегучи! Умоешься кровавыми слезами, я позабочусь об этом. И этот твой драгоценный писателишко наложит в штаны, когда получит мое письмо!
- Письмо?! Какое письмо? Ты о чем? Оставь его в покое! Что тебе нужно? – Тома чувствовал, как сжимается сердце при упоминании Эйри.
- Только не Эйри, нет-нет-нет, он не должен пострадать! Я что угодно сделаю, только бы с ним все было в порядке, - молил Тома про себя всех известных ему богов. – Айзава с ума сошел, он невменяем! Что он задумал?!!
- Как ты думаешь, Тома, - прошипел Айзава, крепко удерживая Сегучи за подбородок, - у твоего дружка много денег? Он пойдет по миру с протянутой рукой!
- Ты смеешься, Айзава?! Юки Эйри не выложит за меня и ломаного гроша, если ты получить с него выкуп. Ему плевать на меня!
- А дорого стоит твой бизнес? А быстро ли можно его продать!? Я пущу все твои деньги на ветер. Все твои труды! Как ты мои тогда, помнишь? Из-за этого мальчишки! Но тебе уже будет все равно! Ты отсюда живым не выйдешь! И, думаешь, мне деньги нужны, Тома?! Ха! Вы будете валяться в грязи и умолять о пощаде! – Айзава брезгливо вытер платком руки и направился к выходу.
- Поработайте над ним хорошенько, - бросил он напоследок двум амбалам, удерживающим Сегучи, - а тебе, Тома, у меня особое задание: выбирай, какой бы ты смертью хотел умереть!
***
- Конечно! Что еще они могли мне сказать?! Он взрослый мужчина, мог деться куда угодно!!! Надоели ему все, уехал куда-нибудь на острова с любовницей… или любовником! (И эти их ухмылки)!!! А полиция должна его искать?! Должна, мать их!!! Обязана!!! – Юки Эйри был взбешен, как никогда в своей жизни.
Посещение полиции не дало никаких результатов. Заявление, впрочем, приняли. Просили вспомнить все необычное. Разумеется, писатель тут же выложил предположения по поводу преследовавших Тому людей. Но ведь он абсолютно не имел понятия, кто бы это мог быть. Таким образом…
- Спокойно, Ю-ки, нервничать не нужно. Неужели, ты и вправду, ожидал, что вся полиция Токио бросится на поиски великого и ужасного Сегучи Томы? Как бы не так! Мы оставили заявление на тот случай, если его где-то обнаружат. А теперь наша задача искать самостоятельно.
Юки внутренне поежился от этого «если его где-то обнаружат» - представлять себе, в каком случае такое может произойти, совсем не хотелось, но, как обычно в подобных случаях и бывает, в голову полезли совсем уж нехорошие мысли. За прошедшие сутки мысли эти порядком измотали нервы, но необходимо было держать лицо. Тем более перед самоуверенным американцем. Писатель угрюмо кивнул и с сожалением вытащил последнюю сигарету из пачки – третьей за утро.
- Я по-прежнему не знаю, где его искать. Вы что-то можете предложить? – с неприкрытым сарказмом он перевел вопрос в адрес Кея.
- Могу предложить тебе отправляться домой, и как можно скорее. Если это похищение с целью выкупа, с тобой должны связаться в ближайшее время.
***
- Уэсуги-сан, Вам письмо! – консьерж окликнул Юки уже у самого лифта.
- Письмо? – встревожено переспросил Юки.
- Да, заказное письмо. Почтальон принес полчаса назад, сказал, это срочно. Поэтому я не стал опускать его в ящик, решил передать прямо в руки!
Дрожащей рукой Эйри высыпал чаевые на стойку и забрал письмо – письмо без обратного адреса.
Он не сразу решился вскрыть конверт, делать этого совсем не хотелось. За свою не особенно еще длинную жизнь Юки получил огромное количество писем: из редакции, в основном, от Томы из очередного турне, от многочисленных поклонниц, наконец. Послания без обратного адреса не сулили обычно ничего доброго.
Кто бы сомневался, опасения были не напрасны.
«Юки,
Если хочешь увидеть Сегучи живым, собери к вечеру 50 000 000 долларов. Не звони в полицию. Это не розыгрыш».
Вот, о чем гласила записка – самый обыкновенный компьютерный текст на самой обыкновенной бумаги. Все коротко и ясно. Минимум информации.
Эйри медленно сел.
- Сегучи… живым… не розыгрыш, - писатель с ужасом уставился на прядку золотистых волос, перепачканных кровью, выскользнувшую на стол из конверта вместе с листком бумаги.
- Пятьдесят миллионов, - холодный пот проступил по всему телу. – Колоссальные деньги. У меня столько нет…
- Нужно что-то делать… Нужно в полицию звонить… Нет, не нужно! У меня нет таких денег… - он не шевелился, только пальцы нервно перекатывали карандаш по гладкой поверхности стола.
Писатель не сразу понял, что в прихожей звонит телефон, а когда понял, поднялся не сразу, нехотя и на негнущихся ногах побрел из кабинета. Слышать никого не хотелось. На удивление, звонивший не унимался. Юки все-таки поднял трубку и хрипло ответил:
- Да?
- Ты уже получил письмо?
- Что?! Кто вы?! Что вам нужно?!
- Без глупостей там! Отвечай! Получил письмо?!
- Да.
- Все понял?
- Послушайте, я не знаю, кто вы, и что вам нужно! У меня нет таких денег и не было никогда!
- Плевать я хотел. Либо ты готовишь пятьдесят миллионов к вечеру и завтра передаешь их мне, либо получаешь своего Сегучи по частям почтой. Не вздумай привести полицию! Тогда Сегучи - труп.
- Послушайте! Подождите! Не кладите трубку! У меня, правда, нет таких денег! Мне просто негде их взять! Тем более в такие сроки!
- Ну... возьмите в кредит! Ха-ха-ха! - короткие гудки...
Юки сдавленно всхлипнул и, все еще сжимая трубку в руке, осел прямо на пол.
- Кредит... Да, об этом я как-то не подумал... Навряд ли, мне дадут столько денег даже под залог всего моего имущества, но попробовать стоит. Главное, чтобы они отпустили Тому...
Юки был готов разреветься, как ребенок, потерявшийся в толпе.

Глава 11 –

Весь остаток дня писатель пытался достать деньги. Разумеется, он рассказал о создавшейся ситуации американцу. Вечером, по возвращении домой, Эйри застал у себя в гостиной американца, обставленного со всех сторон разнообразной аппаратурой, подозрительной и не очень. Кей вышел навстречу Юки и молча протянул ему пакет с долларами. Тот благодарно кивнул, принимая деньги:
- Я верну.
Парень высыпал содержимое своего кейса вместе с деньгами, собранными Кеем, на диван.
- Кей-сан, ну неужели они, и вправду думают, что я такой богатый?! Я же, всего-навсего, писатель, пусть и популярный. Ну есть у меня квартира, есть дорогая машина, мне с лихвой хватает денег на жизнь. У меня даже есть несколько миллионов на счету в банке. Но это – все!!! – Юки в отчаянии спрятал лицо в ладонях – сдерживаться больше не было сил. – Я никогда не соберу пятьдесят миллионов!..
Вся собранная сумма от заложенной квартиры и проданной машины вместе с деньгами, одолженными членами группы Nittle Grasper, Сакано, Кеем, родственниками и, что невероятно, солистом Bad Luck, едва переваливала за десяток миллионов.
- Держи себя в руках. Они обещали позвонить? Говори с ними, тяни время, постарайся выяснить, не блеф ли это. Скажи, что деньги ты собрал и выясни условия. Я постараюсь вычислить их при помощи аппаратуры.
Ждать пришлось не слишком долго. Похитители позвонили в половине десятого.
- Да?
- Успел собрать деньги?
- Да.
- Все пятьдесят миллионов?
- Да, - голос чуть дрогнул.
- Ну вот и умничка, а говорил, что не сможешь. Я надеюсь, ты не лжешь, иначе твоему дружку будет плохо.
- Постой! Но откуда я знаю, что ты не лжешь? Откуда я знаю, что Сегучи у тебя?! И какие гарантии, что ты его отпустишь после получения денег.
- Откуда? Гарантии? Ха-ха-ха!.. Если у меня к назначенному сроку не будет нужных денег, ты воочию убедишься, где он и что с ним. Завтра в пять утра ты придешь в парк (тот, что рядом с твоим домом), пройдешь по крайней левой аллее до конца и положишь деньги на последнюю скамейку и уйдешь, не оборачиваясь. Приходи один. Если что-то пойдет не так, живым ты его не увидишь. Все ясно?!
- Да…
- И не думай, что мне нужны твои деньги! Это твой шанс! Ха-ха-ха! Мне нужна только месть! Вы оба должны заплатить.
Гудки… Юки в бессилии опустил трубку.
***
- Месть, месть… - из всего диалога в голове осело одно-единственное слово.
- Хорошо, если он, - Юки неотрывно наблюдал за Кеем, склонившимся над аппаратурой, - записал разговор. Я, кажется, не в состоянии вспомнить, когда и куда нужно идти…
- «Мне нужна только месть! Вы оба должны заплатить». Значит, он украл Тому из мести. Из мести нам обоим. Выходит, я должен знать этого человека? Человека, которому так насолил Сегучи, которому перешли дорогу мы оба…
- Господи, что же я натворил! Ведь это по моей вине Тома ушел из дома ночью… - в отчаянии пробормотал писатель. От мысли, что именно он сам виноват во всем случившемся, было невозможно дышать.
- Что ты сказал?
- Ничего. Я не Вам, - отрезал Юки.
- Думаешь, это ты виноват? Как бы не так! Ты, может быть, и виноват перед Томой, но в том, что произошло, твоей вины нет. Судя по всему, они планировали это похищение и осуществили бы его, если не в ту ночь, то в любой другой момент.
Эйри молча кивнул, спорить желания не было. Писатель, даже не будучи особенно суеверным по жизни, убеждался: злой рок тяготеет над ним и теми немногочисленными людьми, которых он к себе подпускает. Китазава, Шуичи, Тома…
- Айзава! Кей-сан, а что стало с Айзавой после того скандала? – неожиданно спросил Юки.
- Айзава? Хм… Хороший вопрос… Тома его уволил. Прекратил раскрутку его альбома, в убыток самому себе снял с продажи все диски. Доподлинно ничего не известно. Слухи ходят разные…
- Слухи?
- Ну… не мне объяснять, что если Тома решил скрыть что-либо, он это сделает. Тот инцидент между Шиндо Шуичи, «ASK» и тобой не получил огласки стараниями Сегучи. Для большинства сотрудников компании и поклонников «ASK» остается непонятным такой резкий поворот дела. Но упорно шепчутся о том, что Тома по неизвестной причине перекрыл для «ASK» все пути на музыкальный Олимп и даже угрожал самому Айзаве…
- Но где Айзава находится СЕЙЧАС – это известно?! – с каждой секундой Юки все сильнее убеждался в том, что его подсознание подкинуло вопрос об Айзаве не из праздного любопытства.
- Ну… - Кей вдруг расплылся в довольной улыбке и принялся увлеченно стучать по клавиатуре своего ноутбука, - сейчас попробую выяснить! А ты думаешь?..
- Других вариантов все равно нет.
- Да! Твоя идея мне тоже очень нравится! Адрес, по которому зарегистрирован Айзава… Это не особенно далеко от автомата, с которого звонил похититель!
- Едем?!. Мы должны выяснить все до пяти утра!
***
Неуклюжий фургон долго крутился по переулкам спального квартала. Десятки идеально ровных рядков крохотных однотипных домиков и напрочь перепутанная нумерация – в таких районах случалось заплутаться даже местным жителям.
- Вот ведь, ё-моё! – раздосадованный Кей закинул в бардачок автомобиля свой GPS-навигатор, спрыгнул на тротуар и бодро зашагал вдоль по улице. – Идем, Юки! На своих двоих мы найдем его куда быстрее и незаметнее! – всем своим видом американец излучал уверенность и оптимизм. Угрюмо бредущий следом писатель, судя по всему, подобного энтузиазма не разделял.
- Дом 32-А/18-С! – прочитал он на заборе в очередном проулке.
Кей многозначительно шикнул и поманил напарника за собой. Перебраться через глухую ограду оказалось совсем несложно, но что делать дальше?!
Несмотря на поздний час, в окошке первого этажа горел свет. Через неплотные занавески было видно, как по кухне лихорадочно движется молодой парень – Айзава, а за столом сидят еще двое крупных мужчин криминальной наружности.
- Это он! Я уверен, Тома у него! Прикрой меня! - не дожидаясь ответа, Юки рванулся к крыльцу и постучал.
- Куда ты?! – успел полушепотом рявкнуть Кей, но было уже поздно.
Все, что произошло потом, в последствие вспоминалось писателю, как кадры из дурного фильма. Узкая полоска света из боязливо приоткрытой двери. «Где Тома?», - вопрос. «Его здесь нет», - звериный ужас в глазах Айзавы. «Где он?!» - уже не вопрос – оглушительный вопль. Словно в замедленной съемке, дверь отлетает к стене, Юки сбивает Айзаву с ног, бьет, что есть силы, сжимает за горло. Под прицелом «Магнума» двое головорезов отворяют скрипучую дверь. Изломанная фигурка в темноте ледяного подвала.

Добавлено (05.12.2008, 01:51)
---------------------------------------------
Глава 12 –

- Тома… Тома, Томочка, Томка… - Юки уже давно потерял счет времени, сидя на скамье в ярко освещенном коридоре больницы. Прямо напротив реанимации.
- Не верю, нет, это все неправда, не могло такого случиться с Томой! Только не с Томой! – подсознание писателя будто бы выстроило зыбкую стену, чтобы уберечь его, не дать захлебнуться болью и ужасом. Эйри отчетливо понимал, что только это неверие, такое нелепое в своей очевидности, - только оно не дает ему сорваться в бездну безумия.
- Томочка… Милый мой, хороший! Томка! – отчаянно шептал он все слова нежности, которые никогда не мог сказать своему самому дорогому человеку.
В ту ночь писатель просто не сомневался, что человек на дне страшного подвала в доме Айзавы – Тома, иначе, мог бы запросто не узнать: внешность Сегучи стала почти неузнаваемой. Глядя на его обезображенное лицо, Юки не понимал, как и за что могла подняться на Тому чья-то вероломная рука, чтобы терзать и мучить. Даже спустя без малого неделю, багровые синяки под глазами президента, спекшиеся, распухшие губы, переломанный нос, следы тяжелых армейских ботинок на нежной коже смотрелись слишком пугающе на фоне безупречно-белой, крахмальной наволочки!.. И все эти путанные проводочки, трубочки, датчики и приборы в изголовье кровати – они поддерживали жизнь Сегучи, а Юки… Юки ничего сделать не мог… Только беспомощно звать:
- Тома!.. – Сегучи не слышал.
По-крайней мере, именно так говорил доктор, пытавшийся удержать именитого пациента на пороге смерти в течение многих часов, дней. А еще, помнил Юки, врач сказал, шансов выкарабкаться у президента почти нет. «Нет, конечно, нельзя оставлять надежду, случается всякое, но… у него тяжелые травмы, многочисленные внутренние повреждения, от длительного переохлаждения быстро развилась пневмония…» А еще оказалось, у Томы слабое сердце.
- Ты ведь знал, Тома? Ты знал, да? Ты никогда не говорил мне, что у тебя что-то болит, - Юки помнил, как иногда вечерами Тома вдруг встревоженно затихал, откладывал книгу или отодвигал тарелку с ужином, как просыпался ночами и уходил на кухню, чтобы накапать себе капель в стакан. «Ничего, просто переволновался днем», - объяснял он, а Юки и не требовал большего.
- Эгоист… В этом весь я.
Оставаясь сутки напролет у постели больного, Эйри не мог отвязаться от мысли: «Что будет, если Тома умрет?!» Конец! Конец всему. Юки боялся. Боялся жизни без Сегучи и одновременно презирал себя самого за малодушие.
- Доктор, ему очень больно? – спрашивал Эйри.
- Ему было бы очень больно, если бы он находился в сознании. Сегучи-сан сейчас в глубокой коме, и это в какой-то мере сохраняет ему жизнь, - Юки верил.
Юки не помнил, когда в последний раз ел, когда и как спал. Он больше не курил – доктор сказал, Томе от этого плохо. Он постоянно останавливал себя в желании коснуться Томы, приласкать, погладить его по голове, поцеловать разбитые пальцы, согреть стынущие ладошки.
- Нельзя. Не могу. Я не должен сделать тебе еще больнее, - и отдергивал руку. – Почему я не мог сделать этого раньше?!
***
С легким скрипом дверь приотворилась, и в палату кто-то вошел. Этот кто-то не был одет в медицинскую форму, как успел отметить Юки боковым зрением, следовательно, интереса особенного не представлял. Поэтому писатель вернулся к своему незамысловатому занятию – разглядыванию нитяных узоров на краешке простыни.
- Юки!
- Здравствуй, Шуичи, - узнав этот голос, Юки против обыкновения поднялся навстречу посетителю.
- Привет… Юки, как ты?..
Писатель вздохнул и посмотрел парнишке в глаза. Благодарно. С тех пор, как с Сегучи случилась беда, в больницу приходили многие. Все до единого спрашивали: «Как Сегучи-сан себя чувствует?» Надоедать с вопросами, вроде: «Эйри, как дела? Как настроение? Как день прошел? Ты ужинал? Ты не выспался!» - было некому.
- Да нормально я. Вот Тома… - он беспомощно обернулся на кровать у стены.
- Юки, не переживай! Все будет хорошо! Это же Сегучи-сан, великий и ужасный! – Шуичи осторожно улыбнулся. Он не шумел и не жестикулировал, он перестал по-дурацки смеяться и нести ерунду. Серьезный, вдумчивый парень – вот, кто стоял сейчас рядом с писателем.
- Ты изменился… Я так давно тебя не видел.
- Да брось, плакатами увешан весь город, мне самому уже тошно смотреть. Я все такой же!
- Я не об этом, Шуичи. Ты же понял.
- Ага… - Шиндо отошел к окну и остановился спиной к писателю.
- Шуичи… Я… Спасибо тебе, что помог с выкупом. Я… деньги верну, они у меня…
- Не стоит, Юки, для чего еще нужны деньги?!
- Точно не для того, чтобы раздавать их подонкам для выкупа человека… который тебе мало симпатичен.
- Для того, чтобы помогать тем, кого любишь… К тому же, кто тебе сказал, что мне несимпатичен Сегучи-сан? Он хороший человек, и любит тебя.
Выражение изумления медленно сползало с лица Юки уступая место привычной угрюмой маске.
- Любит меня – не любит меня – какая разница?! Я ничего не могу сделать! Он умирает! – он резко замолчал и бессильно опустился на кушетку.
- По моей вине! Жизнь не учит меня ничему! Я кругом виноват! Я гублю все, к чему прикасаюсь! – у Юки не хватило бы смелости произнести это вслух. Да и нужно ли? Кого это, в конце концов, тревожит, кроме него и Томы? – Я даже прощения попросить не могу! Тома не слышит меня. А если бы слышал? Разве есть у меня право просить о прощении?! Я ничем не хуже тех нелюдей! В сто крат хуже, ведь я не бандит! Он доверял мне, а я предал его доверие!
- Юки… - писатель почувствовал, как вокруг него смыкается теплое кольцо утешающего объятия. – Юки, Сегучи-сан выздоровеет, вот увидишь! Вы помиритесь, и все будет хорошо.
- Ты утешаешь меня совсем, как Тома… - Эйри почувствовал, как на душе становится чуточку светлее, и все же… - Шуичи, ты ничего не знаешь! Он никогда не простит меня!
- Простит!.. Иначе просто не может быть! Он же тебя любит.
- Откуда тебе знать?
- Я знаю…

Глава 13 –

Юки мечтал только об одном, - чтобы Тома очнулся. Он думал, стоит только ему придти в себя, и все сразу встанет на свои места.
Это случилось на восьмой день, часа в четыре утра. В бессчетный раз за ночь Юки вынырнул из тревожной дремоты, чтобы удостовериться, что Сегучи дышит. Сообразив, что Тома открыл глаза, писатель опрометью бросился к постели.
- Тома! – тихо позвал Эйри.
Сегучи словно бы случайно натолкнулся на знакомое лицо и остановил свой мутноватый взгляд на Юки, губы его еле заметно дрогнули.
- Тома! Тома!!! – веки Сегучи сомкнулись, тело дернулось легкой судорогой, и Юки перешел на крик. – Только не умирай! - испуганный шепот.
Писатель выбежал из палаты, не чуя под собой ног, навстречу уже спешащим врачам.
***
Больно. Холодно. Страшно. Больно. Снова больно. Страшно. Холодно. Темно…
Существование Сегучи на грани сознания складывалось из этих слов, понятий, ощущений почти целиком. Он приходил в себя и чувствовал лишь боль, он вглядывался в слепящий свет, чтобы отыскать глазами человека, ради которого стоило бороться, увидеть и...
«Твой дружок отказался платить! Ха-ха-ха!!! Он сказал, это не его дело, и денег он не даст. Юки Эйри пожалел для тебя какого-то миллиона зеленых! Как думаешь, его тачка стоит дешевле, Сегучи?! Ха-ха-ха!!! Теперь ты точно труп!» Раз за разом эта сцена затмевала собой всё. Сегучи не верил и верил. Он боялся верить. Его бред наполнялся горькими слезами, как тогда, в подвале, и отчаянное: «Я не выдержал!..» - и снова волны ужаса накрывали его реальность, и снова тянули в темноту забытья. Только бы не вспоминать!..
***
Проходили недели. Юки не отходил от Сегучи ни на шаг. Президент то приходил в себя, то вновь проваливался в забытье. Он, задыхаясь от жара, метался по постели и, как будто, даже не чувствовал боли, но страшнее всего были его слёзы. Крупными, горячими каплями они катились по щекам Томы каждый раз, когда в его взгляде появлялся смысл. Юки шептал ему что-то бессвязное и зажмуривался сам, чувствуя, как сжимается горло.
- Тома, ты же никогда не плачешь! Ты сильный! Потерпи! Не надо, не надо, тише! Все хорошо! – никогда раньше ничей плач не трогал Юки, но слёзы Сегучи словно резали по живому.
Проснувшись однажды под утро, Юки услышал в палате… тишину. Он шокированно уставился на мигающий в предрассветной тьме мониторчик – бегущая тонкая полоска колебалась ровными тонкими всплесками, попискивал, отмеряя секунды, какой-то мудреный датчик. Писатель не сразу понял, что же все-таки не так, - настолько привычными стали звуки больницы.
- Я не слышу его дыхания! – испугался он, но тут же успокоился – приборы регистрировали нормальный сердечный ритм.
Юки включил ночник, на цыпочках приблизился к постели и коснулся щекой лба Сегучи. Температура по-прежнему держалась, но Тома больше не бредил, не метался, черты его лица прояснились. Он спал.
- Похоже, его состояние стабилизировалось. Я сделал укол снотворного, чтобы Сегучи-сан мог поспать подольше. Сейчас ему нужно восстанавливать силы. Вы можете пока поехать домой и тоже выспаться! – объяснил врач. – Делать какие-то прогнозы еще рано, но, вероятно, скоро можно будет перевести его в обычную палату.
Юки только вздохнул в ответ – на большее сил уже не оставалось. С тех пор, как Сегучи попал в реанимацию, писатель ни разу не покинул стен больницы.
- Если бы не Шуичи, я, наверное, превратился бы в замшелый пень. Впрочем, не думаю, что это меня беспокоило бы, - думал он, изредка кидая взгляд в зеркало.
Что и говорить, Юки обзавелся всем необходимым: ноутбук, еду, одежду, книги – все это мальчик приносил ему каждый день с завидным упорством. Вот и теперь Шуичи настоял, чтобы Юки поехал, наконец, домой и лег спать.
***
В комнатах царило запустение. Видно было, что Шуичи приложил все силы, чтобы отыскать в квартире нужные вещи, но на уборку времени не тратил. Юки подобрал с пола стопку нотных листов и аккуратно переложил на синтезатор Томы, с некоторых пор занимавший дальний угол гостиной. Как-то раз Тома заметил, что стал меньше играть с тех пор, как переехал, ведь в особняке у него была отдельная комната для репетиций, а к Юки он смог забрать только одну установку, да и шуметь здесь не полагалось по определению. «Наверное, из-за этого Тома стал больше торчать на работе», - подумал Юки. И все-таки, иногда, вечерами, Сегучи забирался на свой высокий табурет и играл. Не репетировал, отрабатывая мелодию за мелодией, а именно играл – для души – что-то из классики, из современной музыки и собственные композиции, - те, которые никто еще не слышал. А потом они еще долго могли сидеть, обнявшись, без движения и просто наслаждаться тишиной. Редко такое случалось, и как Юки жалел о том, что не ценил те минуты теперь.
Эйри тенью проскользнул в спальню – кровать все такая же разворошенная, как он ее оставил больше месяца назад. Юки сел на краешек постели, тихо опустился на подушку Томы и зарылся в нее лицом. Она все еще хранила запах Сегучи. Вдыхая тонкий, еле уловимый аромат, - лучше любых духов, такой родной, самый дорогой на свете, Юки разрыдался неожиданно для самого себя.

Добавлено (05.12.2008, 01:52)
---------------------------------------------
Глава 14
- Вот бы мне заснуть и не просыпаться совсем. Как я устал от всего… - Тома калачиком лежал на постели, пытался отключиться от реальности, и все-таки, уснуть не мог. Он старательно закрывал глаза, но веки его упорно размыкались, являя взору бесцветное небо и черные мокрые ветки за окном.
За спиной Сегучи на соседней кушетке сидел Юки и… Тома мог, не оборачиваясь, угадать, что делает Эйри: смотрит ли в окно, в книгу, в монитор ноутбука, или, скорее всего, на него, Тому. Президент упорно закрывался. Стоило Юки пересесть к окну, лицом к Сегучи, как тот переворачивался на другой бок. Он мало, на что реагировал, отказывался от еды и общения, не пытался вставать. Опытный психолог только разводил руками, выходя из палаты. Каждый раз за весь сеанс он слышал только одно: «Я попросил бы Вас не приходить больше».
- Тома-Тома, когда ты плакал, я хотя бы мог сидеть рядом и вытирать твои слёзы, а теперь… теперь я даже подойти боюсь, не решаюсь позвать тебя, - с горечью думал Юки, наблюдая за любимым.
Сегучи стал холодным, колючим и каким-то… неживым. Он вежливо открывал и перелистывал книги и журналы, которые приносил ему писатель, а потом оставлял их лежать на тумбочке. С натянутой улыбкой он отламывал дольку от шоколадки или апельсина, протянутого Юки, да так и оставался лежать с ней в руке. Эйри пробовал разговаривать с Томой, но быстро затихал, не услышав ответа. Было видно, что Сегучи изо всех сил старается быть учтивым со своими посетителями: Кеем, Сакано, Рюичи, Норико, - но видеть и слышать их не хочет совсем.
***
- Неплохое кафе, верно, Юки!? – провозгласил Шуичи, усаживаясь за самый дальний столик маленькой кофейни.
- Сначала я закажу кофе, а потом уж буду оценивать. Надеюсь, здесь нас папарацци не застанут, как в прошлый раз, но все-таки я бы советовал тебе не орать.
Юки передернул плечами от злости.
- Эта их статья про "долгожданное воссоединение..."! Конечно, другого времени они выбрать не могли для своих сплетен! Журналы расхватали, как горячие пирожки, а у Рюичи, конечно, хватило ума притащить экземплярчик для Томы! Мне казалось, Сегучи, вообще, не обращает внимания на то, что ему приносят, а тут... Я пришел вчера, когда Тома еще был на процедурах, и обнаружил свежий номер развернутым прямо на той странице.
- Он что-нибудь сказал?
- Ничего. Молчал, как обычно... Знаешь, было бы намного легче, если бы он высказал мне все в лицо. А так... Никаких эмоций. Я просто не знаю, как его растормошить.
- Ну… А поговорить с ним?
- Поговорить?! Ты издеваешься?
- Я имею в виду, извиниться. Скажи, что все будет хорошо, что ты любишь его. Ты ведь любишь, Ю-ки? А может, просто обнять, поцеловать, ну?
Писатель нахмурился и отвел взгляд.
- Не собираюсь отчитываться в своих привязанностях, а приставать к Томе с нежностями после той моей выходки, после всего, что случилось, тем более, когда он так подавлен... Нет, точно не стоит! - подумал Юки и упрямо промолчал.
- Юки?! – не сдавался Шуичи. – Тогда принеси ему что-нибудь, что он любит!
- Например? Шоколад и фрукты он игнорирует, книги не читает, музыку не слушает. Чипсов ему принести, колы, гамбургеров?! – обреченно ухмыльнулся писатель.
- Ну а что? Если это поможет…
- Шуичи, мне не жалко, я бы принес хоть чего угодно. Но ему это вредно!
- А цветы?! «Издревле цветы считались наиболее тонким и изящным способом выражения чувств…», - патетично процитировал парнишка какую-то книгу. – К тому же… Какой артист не любит цветов?!
- Ну да… И еще кольцо обручальное… - то ли в шутку, то ли всерьез добавил Юки.
Писатель не был способен как следует сконцентрироваться на разговоре. Он рассеянно кивал головой и поглядывал на часы, опасаясь, как бы Тома не заскучал без него один. Впрочем, надеяться на то, что Сегучи соскучится, как-то не приходилось. А вот подкинуть Томе еще какое-нибудь «занимательное» чтиво мог кто угодно и когда угодно.
Юки допил кофе, расплатился и вышел из кафе. На крыльце он поблагодарил Шуичи за разговор, свернул за угол и торопливо зашагал в сторону больницы.
Еще некоторое время мальчишка просто смотрел на чуть ссутуленную спину удаляющегося писателя, потом выражение задумчивости на его лице внезапно сменилось решительностью.
- Заверните мне, пожалуйста, тридцать три алые розы, - на одном дыхании выпалил он продавщице, распахивая дверь ближайшего цветочного магазина, и, спохватившись, натянул поглубже капюшон.
***
- Юкииии! Юки, Юкиии! – он нагнал писателя на площадке перед госпиталем.
Впрочем, Юки и не пытался скрыться. Он стоял возле одной из скамеек и курил.
- Юки, я подумал, правда, подари Сегучи цветы! Вот! Тридцать три розы! Ему ведь как раз в ноябре исполнилось тридцать три. Правильно?
- Правильно. Именно столько.
Глядя в открытое лицо Шуичи, Юки неожиданно улыбнулся теплой, благодарной улыбкой и, не сдерживая эмоций, притянул к себе мальчишку в коротком дружеском объятии.
- Спасибо, Шуичи! Ты столько всего для меня сделал, а я ведь вел себя с тобой, как последний ублюдок!
- Неправда, не говори так. Ты просто меня не любил.
- А ты?.. - Юки осекся.
- Не надо, Юки… - Шуичи грустно покачал головой. Он улыбался.

Добавлено (31.05.2009, 00:58)
---------------------------------------------
Глава ** -

- Да… - обреченно вздохнул Юки, пристально разглядывая обстановку своей квартиры. – Кавардак. Толстый слой пыли. Застарелый запах табака, окурки повсюду. Уюта ноль.
Комнаты выглядели разоренными и какими-то необжитыми. Узкая кровать в скучно обставленной спальне показалась вдруг совершенно непривлекательной, непригодной даже для одного человека; ванна – крохотной; гостиная - похожей на склад: голый пол, жесткий диван, и груда техники, вечно перетаскиваемая с места на место, до сих пор не обрела своего законного места. Ну а кухня…
«Да здесь разве только полуфабрикаты разогревать! Почему я раньше этого не замечал? И как я завтра Тому привезу в такое запустение. «Болен и еще нуждается в уходе и лечении!» - передразнил Юки доктора. «Ну и как ты, Юки Эйри, себе это представляешь?! А если Тома захочет поиграть на рояле? Здесь нет рояля! И где ты будешь спать? В спальне, вместе с Сегучи? Ага, пока по обыкновению не вытеснишь его на самый край и не отберешь одеяло? Или на диване, с которого у тебя обязательно начнут свешиваться ноги, руки или голова? О чем ты, мать твою, думал все это время?!» – писатель мысленно сплюнул и начал выкидывать на кровать содержимое шкафа.
Как он ни старался, увезти все вещи можно было и за один раз:
- Всегда считал, что шкафы Сегучи должны ломиться от шмоток, а тут… все в одну сумку уместилось, - подивился Юки.
В любом случае, за аппаратурой пришлось вернуться еще раз. Пара поездок на такси – и еще полночи впереди. Расчистить дорожку перед домом и крыльцо, подключить систему отопления, сбегать до круглосуточного супермаркета и принести продуктов, обтереть пыль – не везде, конечно, хотя бы в спальне, гостиной и кухне. Обнаружить, наконец, шкаф (а точнее, целую комнату), действительно набитый всевозможными одежками - Юки не смог сдержать улыбки, глядя на ровные, плотные, длинные ряды всевозможных костюмов в гардеробной Сегучи. Только под утро писатель смог расслабиться на диване. Выходя из дома всего через пару часов, он был до странности бодр и почти что… весел.
***
«Интересно, почему мы едем на такси? Ты опять разбил свою машину? Надеяться на то, что Мерседес попросту сломался, не приходится. Мерседесы, как известно, не ломаются. Сколько можно было тебя просить быть осторожным?! Все бесполезно. Разве ты кого-то слушаешь?»
- Тома? Ну что ты молчишь? Все хорошо? Как ты себя чувствуешь? – Юки обеспокоено наблюдал, как Сегучи без всякого выражения смотрит в окно. – Тома? – он осторожно тронул его за ладонь.
- Ничего, - вздохнул он, не отрываясь от своего малоинтересного занятия, и писатель отказался от дальнейших расспросов.
Эйри все еще был в легком ступоре после напутствий врачей: карман пиджака ощутимо распух от всевозможных предписаний, рецептов и режимов.
«По-моему, мы едем явно не в сторону дома Юки. Что это значит?» – почему-то запаниковал Тома.
- Куда мы едем, Эйри?
- К тебе домой. Хорошо, что ты оставил у меня запасные ключи.
Внутри словно бы что-то противно звякнуло, как будто оборвалась еще одна тонкая струнка души.
***
«Какое грязное…» - Сегучи хмуро провел ладонью по холодному, мутному стеклу.
С самого возвращения домой он только и делал, что целыми днями молча лежал на кровати и вставал лишь время от времени, чтобы безучастно постоять у балконной двери, посмотреть на улицу. Юки прилагал всю свою фантазию, чтобы хоть как-то расшевелить Тому, но тот по-прежнему реагировал вяло, интереса не проявлял, а фантазия писателя почти уже иссякла.
Сегучи понял все. Юки сам сказал, как только они переступили порог особняка:
- Тома, я привез сюда твою одежду и аппаратуру. Здесь больше места и удобств. Думаю, тебе будет лучше пожить пока в собственном доме пока. А там поглядим. Как думаешь?
- Да, - Тома кивнул.
«Как шкодливый мальчишка берет без спросу фарфоровую куклу, разбивает ее и ставит на место, старательно поправляя бант, чтобы скрыть следы преступления, так и ты наигрался со мной и аккуратно водворяешь обратно домой. Теперь мне только остается дождаться, когда ты закроешь за собой дверь, а дальше…» - он не мог себе точно представить, что будет дальше. Единственный правильный эпитет, который он смог для себя подобрать: «Ничего».
- Тома, обедать пора. Я разогрел, иди, поешь, - Юки заглянул в спальню и прервал сонное оцепенение Сегучи.
- Не хочу, спасибо.
- Тома, то же самое ты говорил мне час назад. Надо есть. Тебе надо восстанавливать силы, - терпеливо повторил Юки.
- Я же сказал, что не хочу.
- Я понимаю, Тома. Но надо! Тебе нужно лекарства принять. Их нельзя пить на голодный желудок!
Сегучи с видимым неудовольствием сел на кровать и взял с подноса миску с овсянкой.
- Что за мерзкая жижа… - не сдержался он и зачерпнул ложкой вполне приличную на вид и запах кашу.
Зачерпнул, да так и остался сидеть, а вскоре, совсем помочил ложку. Через несколько минут Юки не выдержал:
- Ну же, Тома! Все остынет, - он взял ложку в руки, снова зачерпнул каши и протянул Томе. Тот с кислым выражениям лица открыл-таки рот и судорожным движением проглотил содержимое ложки. Юки зачерпнул снова.
- Не хочу.
- Тома, через «не хочу»!
- Не хочу, я сказал! Я не хочу есть эту гадость! Вообще ничего есть не хочу! – не сдерживая себя, выпалил президент.
- Ты постоянно не хочешь! Ты и дальше собираешься жить на одних капельницах?! Посмотри, на кого ты похож?!
- Да кто тебе, вообще, сказал, что я собираюсь дальше жить?! Что ты прицепился ко мне?! Совесть замучила, что ли? Никак не пойму!
- Тома, подожди, успокойся! Не кричи! – Юки четко помнил предписание «ни в коем случае нельзя волноваться».
- Не волноваться?! Не кричать?! Я, по-твоему, кричу, да? Не нравится – тебя никто не заставляет слушать! – Сегучи разошелся не на шутку.
- Тома, да что с тобой?! Что с тобой происходит?! Все же хорошо!
- А что со мной происходит? Все со мной в порядке, да?! Думаешь, сварил кашку – и все уже хорошо, да? Привык, что я на все закрываю глаза! Особенно, если это связано с тобой!
- Тома, ну пожалуйста! – взмолился Юки, пытаясь обнять Сегучи, но тот вырвался и вскочил на ноги.
- Думаешь, я куплюсь на все эти хилые утешения?! Я похож на идиота, да?! По-твоему, я забыл, ту твою смелую выходку?! Может, думаешь, я не в курсе, что ты для меня миллиона пожалел?! И уж, конечно, я не сообразил, что ты меня из своей квартиры выдворил со всеми моими вещичками. Так это втихомолочку. Потом так же тишком уйдешь в свою беспечную жизнь подыскивать очередную игрушку!
- Замолчи Сегучи! Что ты несешь?! – закричал писатель в ответ - он настолько опешил, что не нашел ни единого возражения на эти несправедливые слова.
- Все, мне надоело! Мне осточертела твоя лживая скорбная физиономия! Хватит стоять у меня над душой! Дай мне спокойно сдохнуть! Я ни в чем тебя не виню! Ты прав, Сегучи Тома, как всегда, все простил! А теперь положи ключи от моего дома на стол и уматывай отсюда с чистой совестью! Не смей больше ни-ког-да здесь появляться!
- Тома!
- Вон, я сказал!!! – Тома схватил первое, что подвернулось под руку – свой мобильный – и со всего духу запустил им об стену.
Словно в замедленной съемке он наблюдал, как Юки вытащил из кармана ключи, аккуратно выложил на комод и вышел. Через пару десятков секунд по коридорам прокатился грохот от захлопнутой двери.
«Странно, что стены не рухнули…» - проплыла в сознании последняя ясная мысль.
Тома без единого звука бросился на кровать, и яростно колотил кулаками, раскидывал подушки, комкал простыни, метался в отчаянии по комнате, опрокидывая и ломая все на своем пути.
«Почему я не плачу?! Почему, почему я не могу?!» – и кусал губы, и царапал лицо в безумной истерике, пока не затих, застыл, забился комочком в угол.
***
Когда он пришел в себя, в комнате уже опустились сумерки.
«Почему так больно?.. Сердце ноет… Почему я еще не умер?» - Сегучи со стоном оторвал голову от стиснутых на коленях рук. – «Боже, как мне страшно! Зачем я его выгнал? Дурак! Правды захотел. Кому нужна была эта правда? Все, что мне нужно – это чтобы он был рядом. Но он лжет. И я не настолько глуп, чтобы тешить себя иллюзией…» - душа снова сжимается в тугой комок.
«Вставай, Тома, просто вставай и не думай», - он перекатился на четвереньки и попытался встать. Получилось не сразу – несколько минут он собирался с силами, наблюдая, как тяжелые, темные капли одна за другой срываются с лица на ковер.
«Кровь…» - он машинально стер ее рукавом и облизнул губы – захотелось сплюнуть. – «Это конец?.. Господи, я не хочу, чтобы все это так закончилось… Но… Скорую? К черту!»
На подгибающихся ногах Сегучи вышел в коридор и, отчаянно цепляясь за стены, начал спускаться по лестнице.
***
Уйти, захлопнуть двери, исчезнуть навсегда, провалиться сквозь землю вместе со своей виной – он слишком устал. Быстро, почти бегом писатель спустился по лестнице, пересек холл, со всего маху распахнул дверь и… со всей силы захлопнул.
- Мать твою, Тома! Что ты со мной делаешь?! Никуда я не уйду! – он представил себе хрупкую фигурку президента со стиснутыми в кулаки руками, бледное личико с огромными, широко распахнутыми глазами – почему-то не голубыми теперь, а блекло-серыми.
Стараясь не шуметь, Юки пробрался в гостиную и закурил. Он приготовился ждать.
***
Легкий шорох, еле различимая, нетвердая поступь по ковру, звон падающей посуды на кухне – Юки стряхнул с себя плотное оцепенение и поднялся с дивана в гостиной.
- Тома? Слава Богу…
Писатель немного замешкался при входе, пытаясь подобрать слова, но стоило ему взглянуть на Тому, и все подготовленные фразы потерялись сами собой. Кровь. Повсюду. Алые капли на полу, на белом мраморе стола, на лице Сегучи, на его груди, скомканных рукавах, окровавленных пальцах, сияющих осколках тонкого стекла.
- Тома! Что ты натворил, глупенький?! – быстрыми движениями он закатал рукава и осмотрел запястья и ладони. – Откуда кровь, Тома? Ты поранился?!
Аккуратно обхватив ладонью подбородок Сегучи, Юки склонился к самому его лицу.
- Ну же, посмотри на меня!
- Не знаю, - безо всякого выражения ответил, наконец, президент.
- Как – не знаешь? Ты не…
- Нет! Я еще не настолько сошел с ума!
- Надо вызвать скорую…
- Не надо. Я просто стакан разбил, - невпопад вставил Тома. - Лучше налей мне воды и дай полотенце.
Быстро и осторожно Юки убрал осколки, намочил полотенце в холодной воде, умыл лицо и руки Томы, высыпал в салфетку кубики льда и вложил ему в ладонь.
- Приложи к носу и посиди спокойно. Не говори ничего, я тебя очень прошу, - он накапал в стакан с прохладной водой каких-то пахучих капель из холодильника и вложил во вторую руку президента, - пей.
Тома послушно выполнил оба указания.
- Тебе не лучше? - спросил Юки минут через пятнадцать.
- Угу… - то ли сонно, то ли устало буркнул Сегучи.
- Тома! Пойдем? – позвал писатель. – Ты устал, наверное? Может, ляжешь, поспишь?
Сегучи молчаливо качнул головой.
- Томочка! – еле ощутимо Юки чмокнул его в макушку и подхватил на руки. – Поехали! Какой ты легкий! Кушать все-таки надо… - прошептал он, подымаясь по лестнице.
- Меня тошнит от каши… - Тома тоже перешел на шепот.
- Ну хорошо, хорошо, ладно…
Писатель переменился в лице, когда яркий искусственный свет осветил разгром в спальне Сегучи.
- Тааак, понятно, - он вышел и отворил дверь в гостевую спальню напротив – ту, где ночевал в последнее время сам. – Давай-ка сразу в ванную.
Быстрыми теплыми струями просторная ванна наполнилась в считанные минуты – как раз за то время, пока Юки помогал Сегучи раздеться.
- Не смотри!.. – когда последняя деталь гардероба оказалась отложенной на скамью, Тома заметно покраснел, украдкой взглянув в зеркало на свою худобу.
- Не смотрю, - серьезно ответил Эйри и отвернулся, пока Тома осторожно забирался в пушистую, белую пену.
***
- Иди сюда, - Юки накинул на мокрые плечи Томы пушистую фланелевую простынку и подтолкнул к скамейке. – Что у тебя с лицом?
- Ничего. Оцарапал.
- Угу, оцарапал, - передразнил писатель, снял с полочки флакон с туалетной водой и начал обрабатывать ссадины на лбу и щеках Сегучи.
- Что ты делаешь? Это обязательно? – поморщился президент и попытался спрятать лицо.
- Обязательно! – его ловкие руки уже заворачивали Тому в сухую простыню. – А теперь – спать!
- Да не хочу я спать! Отпусти, – перечил писателю, да и всему своему виду Сегучи, пока все те же заботливые, настойчивые руки несли и укладывали его под одеяло.
- Эйри… Ну что ты со мной делаешь? – не спросил, а скорее, пожаловался Тома.
- Пытаюсь заботиться о тебе. И не советую мне мешать, - через силу улыбнулся Юки и осторожно погладил его по голове. – Как ты себя чувствуешь?
- Спать хочется… - все же сознался Тома. – Посиди со мной...
- Конечно!
Писатель погасил свет и забрался на вторую половину кровати поверх покрывала. Юки вытянулся рядом, почти невесомо обнял Сегучи за плечи и прижался губами к его макушке.
- Как же ты меня напугал, Тома… Спи, мой маленький…
- Маленький? Я старше тебя на десять лет!..
- Конечно, маленький. Какой же еще.
- Никакой я не маленький, Эйри… Я старый уже. Тем более, для тебя.
- Никакой ты не старый. Ты себя в зеркале видел?
- Лучше бы не видел.
- Вот и споришь ты совершенно по-детски. Тома, почему ты мне не веришь?
- Не верю?
- Да… Я никогда тебя не оставлю!
- Никогда не говори «никогда»!
- Вот я и говорю, что не веришь. Тома, я вел себя, как чудовище в тот вечер. Я идиот, я был пьян и зол. Я не имею права просить у тебя прощения. Но поверь мне, я так раскаиваюсь! Если ты когда-нибудь сможешь простить меня…
- Эйри…
- Тома, это я виноват во всем, знаю! Если бы я тогда не связался с Айзавой, если бы ты не ушел той ночью…
- Эйри, ну же, не надо! Ты здесь не при чем! - Сегучи повернулся лицом к Юки.
- Томочка, мне кроме тебя никто не нужен! Выздоравливай! Пожалуйста! Я очень тебя прошу! – шептал он, всматриваясь в темноте в глаза Томы.
Сбивчивое дыхание Томы щекотало губы Юки. Писатель не выдержал и шутливо выдохнул в по-детски приоткрытые губы Сегучи.
- Можно?.. – не дожидаясь ответа, Юки склонился над Томой и прильнул к нему в медленном поцелуе.
Внимательно наблюдая за реакцией Сегучи, писатель нежно заскользил по его подбородку, щекам, вдоль шеи, к ключицам и снова приникал к губам, пока не ощутил на своем лице робкое прикосновение ладоней Томы.
- Томочка, любимый мой, - повторял он, – мой малыш… Самый лучший, самый красивый…
Сегучи чуть стыдливо щурился и дышал чаще, в сознании его смешивались недоверие и радость, испуг и удовольствие. Юки почувствовал, что теряет контроль над словами и мыслями, когда мягкая простынка, обернутая вокруг Томы, соскальзывая, приоткрыла острые, худые плечики президента. Бледная шея, нежная кожа на груди, крохотные соски – короткими поцелуями писатель покрывал тело любимого, разворачивая неплотные слои ткани все дальше и дальше. Ребра – выступают слишком сильно, впалый живот и маленькая ямочка пупка, едва ощутимая дрожь от легкого дуновения вдоль влажной дорожки, оставленной языком. Тонкие руки Томы неуверенно легли на плечи любовника. Чуть шершавая щека прижалась к внутренней стороне бедра президента в размыкающем движении, ласковые поцелуи осыпали колени и вернулись выше, туда, где среди жестких волосков высился возбужденный член президента.
- Он хочет меня! Только бы не оттолкнул… – облегченно вздохнул Юки и осторожно прикоснулся губами к напряженному органу Томы. – Я буду, нежен, обещаю, - добавил он, ощущая, как вздрогнул любимый, и медленно вобрал в себя темную, солоноватую головку. Юки двигался быстро, не дразня, но настойчиво лаская, стараясь доставить как можно больше удовольствия и не утомить любимого. Парень успел только лихорадочно сглотнуть, когда резкая судорога дернула Тому, и его тонкая фигурка свернулась на постели, отчаянно задыхаясь и комкая простыни.
Волна острого удовольствия схлынула в считанные секунды, оставляя после себя квинтэссенцию любви и уязвимости, чистую потребность обнять покрепче и не отпускать, целовать и плакать. Взведенная до предела пружина переживаний сорвалась внезапно глухим, безутешным рыданием. Тома сжался в комочек и уткнулся в подушку, уже не пытаясь остановить себя.
- Тома! Томочка, что случилось? Ну что такое? Тебе больно? Я обидел тебя? Не плачь, ну пожалуйста, - растерянно уговаривал президента Юки.
Он бережно укутал отчаянно вздрагивающего Тому одеялом и попытался обнять его.
- Томочка… Ну, дурак я… Хочешь, я уйду? – Сегучи помотал головой.
- Не надо, - еле различимо прошептал он, и потом еще долго по-детски всхлипывал, захлебываясь слезами и говорил, говорил… Юки с трудом различал слова Томы, да и навряд ли смог бы воспринимать их яснее, если бы тот говорил спокойно. Столько боли было в этих слезах, что Юки мог только чувствовать.
- Эйри-сан…
- Да, Тома?
- Я не сказал… Я… Они меня…
- Не надо, Тома, я все знаю, - писатель не дал договорить Сегучи.
- Знаешь?! – волнение в голосе.
- Да, знаю! Если бы я раньше знал, я убил бы его!!! Лучше бы я это сделал…
- Хорошо, что не сделал, Эйри. Я не пережил бы…
- Да…
Он лежал в темноте, слушая, как постепенно выравнивается дыхание Сегучи, наблюдая, как поза его становится расслабленней, а черты лица проясняются. Он лежал долго, пытаясь успокоиться сам.
- Томочка, если бы ты только знал, как я тебя люблю… - прозвучали слова в тишине.
- Кажется, я знаю… - сквозь дрему пробормотал Сегучи.
- Я не говорил тебе…
- Тогда скажи, и я точно узнаю.
- Я люблю тебя! Больше всех на свете! Мне никто-никто, кроме тебя не нужен. Помни об этом всегда.
- Эйри, я тебя тоже люблю. Еще больше, чем ты меня!
- Не больше. Точно. Я так счастлив, когда ты рядом, Тома…

Добавлено (31.05.2009, 00:58)
---------------------------------------------
Эпилог

Холодно. Юки съежился на покрывале, изо всех сил стараясь согреться и не проснуться до конца. Было еще рано вставать, тем более, что он впервые за последние месяцы снова спал рядом с Томой. Но попытка уснуть успехом не увенчалась.
«Ненавижу спать в одежде. Как бы Тому не разбудить», - он решительно, но тихо поднялся, еще раз взглянул на спящего и вышел из комнаты.
Юки наскоро навел порядок в спальне Сегучи и уже собрался уходить, когда неожиданная мысль задержала его у комода. После некоторых колебаний он потянул ящичек на себя и вынул небольшую шкатулку.
- Обручальное кольцо Томы… - писатель несколько раз задумчиво подбросил скромное украшение на ладони и опустил его в карман. – Интересно, ювелирные магазины работают в такую рань?..
***
Тома сладко потянулся, заворочался и, наконец, открыл глаза.
- Ну вот… - огорчился Сегучи, не обнаружив на соседней подушке ровным счетом никого. – Его уже нет…
Тома накинул себе на плечи одеяло, уселся на краешке постели и сонно потер лицо ладошками. Что-то было не так.
- Кольцо? – он изумленно уставился на тоненькую полоску металла на безымянном пальце.
- Тома? Проснулся, наконец? – чуть насмешливо осведомился Юки, наблюдая за Сегучи сквозь приоткрытую дверь. – Тебя сегодня не добудиться.
- Эйри-сан, что это?
- Ты о чем? – радостно ухмыльнулся Юки.
- Ты же понял, что я имею в виду.
- Об этом? – он протянул Сегучи развернутую ладонь – на безымянном пальце сверкнуло в точности такое же, как у президента, кольцо. – Ты, надеюсь, не возражаешь? – Юки взял Тому за руку и вопросительно, почти просяще заглянул ему в глаза.
- Не возражаю, - со счастливой улыбкой покачал головой Тома.
- Спасибо, Тома… - Юки осторожно притянул президента к себе, чмокнул в щеку и, немного помолчав, добавил, - пойдем завтракать? Я тебе гамбургеров принес…